Запомнить этот сайт


Рекомендуем:

Анонсы
  • Сестры >>>
  • Сестры >>>
  • Трогательный случай >>>


Новости
По многочисленным просьбам.... >>>
А вы знаете что? >>>
Сегодня у кого-то... >>>
читать все новости


Все рассказы


Случайный выбор
  • Рыжий  >>>
  • Сестры  >>>
  • Игра с огнем  >>>

Рекомендуем:

Анонсы
  • Рыжий >>>
  • Трогательный случай >>>
  • Сестры >>>





счетчик

Интриги

a) Выбор председателя Общества.
b) Обсуждение инцидента 2-го октября.
c) Реферат действит. члена д-ра М. Н. фон Брона.
d) Текущие дела Общества.
Доктор Шелестов, виновник инцидента 2-го октября, собирается на это
заседание; он давно уже стоит перед зеркалом и старается придать своей
физиономии томное выражение. Если он сейчас явится на заседание с лицом
взволнованным, напряженным, красным или слишком бледным, то его враги
могут вообразить, что он придает большое значение их интригам; если же его
лицо будет холодно, бесстрастно, как бы заспанно, такое лицо, какое бывает
у людей, стоящих выше толпы и утомленных жизнью, то все враги, взглянув на
него, втайне проникнутся уважением и подумают:

Вознесся выше он главою непокорной
Наполеонова столпа!

Как человек, которого мало интересуют враги и их дрязги, он придет на
заседание позже всех. Он войдет в залу бесшумно, томно проведет рукой по
волосам и, не поглядев ни на кого, сядет у самого краешка стола. Приняв
позу скучающего слушателя, он чуть заметно зевнет, потянет к себе
какую-нибудь газету, начнет читать... Все будут говорить, спорить,
кипятиться, призывать друг друга к порядку, а он будет молчать и смотреть
в газету. Но вот, наконец, когда его имя станет повторяться всё чаще и
чаще и жгучий вопрос накалится добела, он поднимет скучающие, утомленные
глаза на коллег и скажет, как бы нехотя:
- Меня вынуждают говорить... Я не готовился, господа, а потому,
простите, моя речь будет недостаточно складна. Начну ab ovo...* В прошлом
заседании некоторые уважаемые товарищи заявили, что я веду себя на
консилиумах не так, как им хочется, и потребовали от меня объяснений.
Находя объяснения излишними, а обвинение недобросовестным, я попросил
исключить меня из числа членов Общества и удалился. Теперь же, когда на
меня возводится новая серия обвинений, я, к прискорбию вижу, что мне не
обойтись без объяснений. Извольте, я объяснюсь.
Далее, небрежно играя карандашом или цепочкой, он скажет, что,
действительно, на консилиумах он иногда возвышает голос и обрывает коллег,
не стесняясь присутствием посторонних; правда и то, что он однажды на
консилиуме, в присутствии врачей и родных, спросил у больного: "Какой это
дурак прописал вам опиум?" Редкий консилиум обходится без инцидента... Но
почему? Очень просто. На консилиумах его, Шелестова, всегда поражает в
товарищах низкий уровень знаний. В городе врачей тридцать два, и
большинство из них знает меньше, чем любой студент первого курса. За
примерами ходить недалеко. Конечно, nomina sunt odiosa*, но на заседании
все люди свои, и к тому же, чтобы не казаться голословным, можно назвать
имена. Например, всем известно, что уважаемый товарищ фон Брон проткнул
зондом пищевод чиновнице Сережкиной...
В это время фон Брон вскочит, всплеснет руками и завопит:
- Коллега, это вы проткнули, а не я! Вы! И я это докажу вам!
Шелестов не обратит на него внимания и будет продолжать:
- Всем также известно, что уважаемый коллега Жила у актрисы
Семирамидиной принял блуждающую почку за абсцесс и сделал пробный прокол,
отчего и последовал вскорости exitus letalis*. Уважаемый товарищ
Бесструнко, вместо того чтобы вылущить ноготь на большом пальце левой
ноги, вылущил здоровый ноготь на правой ноге. Не могу также не напомнить
вам случая, когда уважаемый товарищ Терхарьянц с таким усердием
катетеризовал у солдата Иванова евстахиевы трубы, что у больного лопнули
обе барабанные перепонки. Припоминаю кстати, как этот же самый товарищ,
извлекая зуб, вывихнул больному нижнюю челюсть и не вправил ее до тех пор,
пока больной не согласился уплатить ему за вправление пять рублей.
Уважаемый товарищ Курицын женат на племяннице аптекаря Груммер и находится
с ним в стачке. Всем также известно, что секретарь нашего Общества,
молодой товарищ Скоропалительный, живет с женою нашего достоуважаемого и
почтенного председателя Густава Густавовича Прехтеля... От низкого уровня
знаний я незаметно перешел к погрешностям этического свойства. Тем лучше.
Этика - наше больное место, господа, и, чтобы не казаться голословным, я
назову вам уважаемого товарища Пузырькова, который, будучи на именинах у
полковницы Трещинской, рассказывал, что будто бы с женою нашего
председателя живет не Скоропалительный, а я! Это смеет говорить тот самый
господин Пузырьков, которого я в прошлом году застал с женою уважаемого
товарища Знобиша! Кстати о докторе Знобиш... Кто пользуется репутацией
врача, у которого лечиться дамам не совсем безопасно? Знобиш... Кто
женился на купеческой дочери из-за приданого? Знобиш! Что же касается
нашего всеми уважаемого председателя, то он занимается втайне гомеопатией
и получает деньги от пруссаков за шпионство. Прусский шпион - это уж
ultima ratio!*
Доктора, когда хотят казаться умными и красноречивыми, употребляют
два латинские выражения: nomina sunt odiosa и ultima ratio. Шелестов будет
говорить не только по латыни, но и по-французски и по-немецки - как
угодно! Он будет выводить всех на чистую воду, срывать с интриганов маски;
председатель утомится звонить, уважаемые товарищи повскакивают со своих
мест, завопиют, замашут руками... Товарищи иудейского вероисповедания
соберутся в кучу и загалдят:
- Гал-гал-гал-гал-гал...
Шелестов же, ни на что не глядя, будет продолжать:
- Что же касается всего Общества, то, при настоящем его составе и
порядках, оно неминуемо должно погибнуть. Всё в нем построено
исключительно на интригах. Интриги, интриги и интриги! Я, как одна из
жертв этой сплошной, демонической интриги, считаю себя обязанным изложить
следующее...
Он будет излагать, а его партия аплодировать и торжествующе потирать
руки. И вот, среди невообразимого гвалта и раскатов грома, начинаются
выборы председателя. Фон Брон и К№ горой стоят за Прехтеля, но публика и
благомыслящие врачи шикают им и кричат:
- Долой Прехтеля! Просим Шелестова! Шелестова!
Шелестов соглашается, но с условием, что Прехтель и фон Брон попросят
у него извинения за инцидент 2-го октября. Опять подымается невообразимый
шум, и опять уважаемые товарищи иудейского вероисповедания собираются в
кучку и - "гал-гал-гал..." Прехтель и фон Брон, возмущенные, кончают тем,
что просят не считать их более членами Общества. И прекрасно!
Шелестов - председатель. Прежде всего он почистит авгиевы конюшни.
Знобыша - вон! Терхарьянца - вон! Уважаемых товарищей иудейского
вероисповедания - вон! Со своей партией он сделает то, что к январю в
Обществе не останется ни одного интригана. В лечебнице Общества он прежде
всего велит покрасить в амбулаторной стены и вывесить объявление: "Курить
строго запрещается"; засим он прогонит фельдшера и фельдшерицу, лекарства
будет забирать не у Груммера, а у Хрящамбжицкого, врачам предложит не
делать ни одной операции без его наблюдения и т. п. А главное, он у себя
на визитных карточках будет печатать: "Председатель Общества N-ских
врачей".
Так мечтает Шелестов, стоя у себя дома перед зеркалом. Но вот часы
бьют семь и напоминают ему, что пора уже ехать на заседание. Он
пробуждается от сладких мечтаний и спешит придать своему лицу томное
выражение, но - увы! - хочет он сделать лицо томным и интересным, а оно не
слушается и становится кислым, тупым, как у озябшего дворняжки-щенка;
хочет он сделать его солидным, а оно вытягивается и выражает недоумение, и
ему теперь кажется, что он похож не на щенка, а на гуся. Он опускает веки,
щурит глаза, надувает щеки, морщит лоб, но - хоть плюнь! - выходит совсем
не то, что хотелось бы. Таковы уж, должно быть, природные свойства этого
лица, что с ним ничего не поделаешь. Лоб узенький, маленькие глазки бегают
быстро, как у плутоватой торговки, нижняя челюсть как-то глупо и нелепо
торчит вперед, а щеки и шевелюра имеют такой вид, точно "уважаемого
товарища" минуту назад вытолкали из бильярдной.
Глядит Шелестов на это свое лицо, злится, и ему начинает казаться,
что и оно интригует против него. Идет он в переднюю, одевается, и кажется
ему, что интригуют и шуба, и калоши, и шапка.
- Извозчик, в лечебницу! - кричит он.
Дает он двугривенный, а интриганы-извозчики просят четвертак...
Садится он в пролетку, едет, а холодный ветер бьет ему в лицо, мокрый снег
застилает глаза, лошаденка плетется еле-еле. Всё сговорилось и всё
интригует... Интриги, интриги и интриги!
 

Антология составлена при поддержке - поэзия в голосе - аудиокнига стихов и сети Общелит - стихи современных поэтов , другие авторы
Все права принадлежат авторам